Восстановление патриаршества в россии. Патриархи русской православной церкви Восстановление патриаршества в 1943 году

Историческое и экклезиологическое значение встречи Сталина с тремя архиереями в Кремле и последовавшего собора до сих пор получает очень разные оценки. Одни усматривают в событиях 1943 года возрождение церкви (сам термин «второе восстановление патриаршества» отсылает к «первому восстановлению» в 1917 году). Другие с пренебрежением говорят об учреждении «сталинской церкви». Участники конференции, приуроченной к 70-летию «второго восстановления патриаршества», постарались увидеть это событие в исторической перспективе, поговорить о том, что ему предшествовало и к каким последствиям в современной жизни церкви оно привело.

Сейчас широко распространена точка зрения, что именно восстановление патриаршества стало главным деянием Собора 1917 года. Хотя на самом Соборе единогласия в этом вопросе не было, многие люди действительно связывали с патриаршеством надежду на самостоятельность церкви. Однако оно было скорее символом такой независимости и соборности. Так, 34 Апостольское правило, которое было использовано как аргумент для восстановления патриаршества в 1917 году, не даёт безусловных канонических оснований для введения этой формы управления. Сформулированное в Римской империи, оно лишь закрепляло за каждым из народов право иметь своего национального первого епископа, о чем и говорят слова: «епископам всякого народа подобает знати первого из них».

Решение об избрании патриарха, которое принималось в условиях государственного переворота и гражданской войны, не было безупречным и с процедурной точки зрения. В голосовании смогли принять участие меньшинство участников Собора, предварительно не были определены права и обязанности будущего патриарха.

«Патриаршество - неясный термин, который никак себя не проявил в истории Русской церкви», - сказал протоиерей Георгий Митрофанов, заведующий кафедрой церковной истории СПбДА. Каждое «патриаршество», начиная с 1589 года, имело новый смысл, а реальное значение патриархов мало чем отличалось от значения предстоятелей, не имевших такого титула. К XX веку у Русской церкви практически не было опыта независимого, канонически определенного в традиции предстоятельства и воплощённой в конкретных институтах или церковных постановлениях соборности.

1943 год узаконил тот тип церковно-государственных отношений, когда для легального существования церковной структуре нужно было беспрекословно слушаться всех рекомендаций власти, причём транслируя и обосновывая их от своего имени, не ссылаясь на светскую власть. События 1943 года были подготовлены и многовековой историей, и рядом тяжёлых компромиссов, на которые пошёл митрополит Сергий (Страгородский), после смерти патриарха Тихона в 1925 году ставший заместителем находившегося под арестом патриаршего местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), а в конце 1936 года фактически сделавший себя патриаршим местоблюстителем. «Представитель церковной иерархии, присвоивший себе права её предстоятеля, пошёл на компромисс с властью, которая ставила своей задачей уже не просто уничтожение церкви, а использование недоуничтоженной церкви в своих антихристианских интересах, - охарактеризовал отец Георгий Митрофанов этот шаг митрополита Сергия. - При таком положении уже не нужно никаких внешних сил. В сознании многих священнослужителей начинает взращиваться свой внутренний уполномоченный, который в конечном итоге начинает менять церковную жизнь изнутри».

«Перевоспитание» уцелевших к 1943 году архиереев и священников ссылками и каторгами и непрестанная забота совета по делам РПЦ о подготовке новых церковных кадров в соответствии с потребностями советской власти принесли свои плоды. В облике церкви стали проступать советские черты. Появились табуированные темы, в число которых попали прежде всего те, с которыми в 1917 году связывалось обновление церковной жизни, - темы проповеди, языка богослужения, роли мирян в церкви. Была выстроена жёсткая «вертикаль власти» при полном недоверии к церковному народу.

Был ли митрополит Сергий родоначальником «сергианства» как особого типа отношений между церковью и государственной властью или он продолжал действовать в той логике, в которой столетиями развивалась церковная жизнь? Мог ли иерарх церкви, изначально воспринявшей византийскую модель взаимоотношений с государством, поступить по-другому? Был ли иной ответ на беспрецедентно жёсткие исторические условия внутри константиновской парадигмы церковной жизни? На протяжении веков Русская церковь существовала как бы в двух планах - реальном и символическом. Сама идея симфонии, идея христианского государства - символична, поскольку, как заметил заведующий кафедрой богословских дисциплин и литургики СФИ Давид Гзгзян , не может быть христианского государства, перед государством просто не стоит задача воплощения евангельской максимы, которая стоит перед церковью. Тогда как антихристианское государство, как показала история, вполне осуществимо.

Главное значение Собора 1917-1918 годов в том, что он стал едва ли не единственной в истории Русской церкви попыткой отреагировать на крах многовекового константиновского периода, связанного с определённым взглядом на её отношения с государством, убеждён ректор СФИ священник Георгий Кочетков . Собор впервые за много столетий вспомнил о церкви как о Церкви, попытался перевести стрелки часов на новую историческую эпоху. «Второе восстановление патриаршества» в 1943 году совершило разворот, стало страшной попыткой вернуться к идее симфонии, не оправданной реалиями жизни.

Характерен документ 1945 года, зачитанный заведующим кафедрой церковно-исторических дисциплин СФИ кандидатом исторических наук Константином Обозным , - статья митрополита Вениамина (Федченкова), в 1920-е годы резко критиковавшего советскую власть. Он пишет уже о Поместном соборе 1945 года, избравшем патриарха Алексия I, и даёт такую характеристику председателю совета по делам РПЦ генерал-майору НКГБ Георгию Карпову: «Это верный представитель государственной власти, как и подобает ему быть таковым. Но сверх сего и лично это - человек совершенно искренний, откровенный, прямой, твердый, ясный, почему он сразу внушает всем нам доверие к себе, а через себя и к советской власти… Он, как и вообще правительство, открыто желает помочь Церкви в устроении её на началах Советской Конституции и в согласии с нуждами и желаниями церковного народа. Горячо верю и желаю ему полного успеха». Отец Георгий Митрофанов сравнил подобное мироощущение со стокгольмским синдромом: «Государство, которое физически не уничтожает церковь и даёт ей почетное место, для неё уже самое лучшее, будь то Золотая Орда, Турецкий султанат или СССР».

Еще одним следствием «второго восстановления патриаршества» можно считать то, что появился новый для православия тип церковного устройства - крайний клерикализм. «Трудно сказать, возник он в 1943 или в 1993 году, - сказал отец Георгий Кочетков . - Он как будто призван показать, как не надо жить в церкви. Может быть, если люди это увидят, то зададутся вопросом: а как надо? Когда читаешь о церковной жизни в дореволюционных изданиях, возникает впечатление, что мы живем в разных церквях, на разных планетах, а когда читаешь о древней церкви, - это еще одна планета. Вроде вера та же, Господь один, крещение одно, а церкви совершенно разные».

«Второе восстановление патриаршества» запустило в действие механизм, приведший к изменению представлений о норме церковной жизни. В постсоветском православии как будто не осталось места вере в церковь как в сообщество людей, объединенных евангельским откровением, как в собрание, реально, а не символически возглавляемое самим Христом.

В результате утраты церковью основополагающих принципов своего бытия, в ней стали давать о себе знать явления, которые участники охарактеризовали как «тёмную силу». В 1990-е годы она соединилась с определенными политическими силами и выплеснулась на страницах одиозных антихристианских СМИ, на псевдонаучных конференциях в духе «православного большевизма», в клеветнических коллективных письмах против церковнослужителей и иерархов. Именно с необходимостью ограничить действие этой «тёмной силы», порождённой советской властью, многие современные специалисты связывают централизацию церковной власти.

Участники семинара размышляли и о возможных путях преодоления в церковной жизни черт, которые она обрела в эпоху «второго восстановления патриаршества», в частности агрессии, обскурантизма, национализма, клерикализма, внутреннего и внешнего сектантства, недоверия, неверия и цинизма. В связи с этим разговор вышел на проблему духовного просвещения. «Чем более просвещённым становится христианин, тем более цельной становится его церковная жизнь и тем больше он может противостоять агрессии», - убеждён доктор исторических наук, профессор Сергей Фирсов (СПбГУ).

Однако что понимать под христианским просвещением? Можно ли его напрямую связывать с увеличением числа дипломированных священнослужителей? Протоиерей Георгий Митрофанов считает, что просвещение несводимо к образованию. Главное, чего не хватает в современной церковной жизни, в том числе и в духовных школах, - это изменение отношений между людьми. В церкви нужна проповедь не только словом, но и жизнью. С ним солидарен отец Георгий Кочетков , он связывает основную задачу христианского просвещения с изменением отношения к жизни, к человеку, к церкви, к обществу. Именно этой цели служит и подлинная катехизация, оглашение, в нормальном случае предшествующая духовному образованию, добавил он.

Подлинное просвещение, связанное с возвращением к евангельским основаниям церковной жизни, с усвоением и осмыслением разных пластов церковной традиции, способно возродить не только отдельного человека, но и целые сообщества людей, создать среду, в которой возможно преодоление болезней и постсоветской церкви, и постсоветского общества. Таков один из выводов, к которым пришли участники разговора.

XX век, связанный для Русской церкви с окончанием константиновского периода, открыл перед ней новые возможности. Впервые лишенная опоры на государство, она была поставлена перед вопросом, в чем реальные основания её жизни. По пророческому слову монахини Марии (Скобцовой), это «безбожное и нехристианское время вместе с тем оказывается как бы преимущественно христианским и призванным раскрыть и утвердить христианскую тайну в мире». Именно по этому пути раскрытия и утверждения пошли немногочисленные духовные движения типа общин и братств. «Второе восстановление патриаршества», судя по его историческим последствиям для церкви и страны, стало во многом движением против хода истории, однако христианство по своей природе не может уйти от диалога с исторической реальностью, и его поражения, может быть, яснее всего обозначают перед церковью новые задачи.

Записка Г. Г. Карпова о приеме И. В. Сталиным иерархов Русской православной церкви // Одинцов М.И. Русские патриархи ХХ в. М., 1994.

4.09.43 г. я был вызван к товарищу Сталину, где мне были заданы следующие вопросы

а) что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в церкви, его отношение к властям),

б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая,

в) когда и как был избран в патриархи Тихон,

г) какие связи Русская православная церковь имеет с заграницей,

д) кто являются патриархами Вселенским, Иерусалимским и другими,

е) что я знаю о руководстве православных церквей Болгарии, Югославии, Румынии,

ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай,

з) количество приходов православной церкви в СССР и количество епископата.

После того, когда мною были даны ответы на вышеуказанные вопросы, мне было задано три вопроса личного порядка:

а) русский ли я,

б) с какого года в партии,

в) какое образование имею и почему знаком с церковными вопросами.

После этого т. Сталин сказал:

Нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством церкви. Какие у вас есть предложения?

Оговорившись, что к этому вопросу не совсем готов, я внес предложение организовать при Верховном Совете СССР отдел по делам культов и исходил при этом из факта существования при ВЦИКе постоянно действующей Комиссии по делам культов.

Тов. Сталин, поправив меня, сказал, что организовывать комиссию или отдел по делам культов при Верховном Совете Союза ССР не следует, что речь идет об организации специального органа при Правительстве Союза и речь может идти об образовании или комитета, или совета. Спросил мое мнение.

Когда я сказал, что затрудняюсь ответить на этот вопрос, т. Сталин, несколько подумав, сказал:

1) надо организовать при Правительстве Союза, т. е. при Совнаркоме, Совет, который назовем Советом по делам Русской православной церкви;

2) на Совет будет возложено осуществление связей между Правительством Союза и патриархом;

3) Совет самостоятельных решений не принимает, докладывает и получает указания от Правительства.

После этого т. Сталин обменялся мнениями с тт. Маленковым, Берия по вопросу, следует ли принимать ему митрополитов Сергия, Алексия, Николая, а также спросил меня, как я смотрю на то, что Правительство примет их.

Все трое сказали, что они считают это положительным фактом.

После этого тут же, на даче т. Сталина, я получил указание позвонить митрополиту Сергию и от имени Правительства передать следующее: “Говорит с Вами представитель Совнаркома Союза. Правительство имеет желание принять Вас, а также митрополитов Алексия и Николая, выслушать Ваши нужды и разрешить имеющиеся у Вас вопросы. Правительство может Вас принять или сегодня же, через час-полтора, или если это время Вам не подходит, то прием может быть организован завтра (в воскресенье) или в любой день последующей недели”.

Тут же, в присутствии т. Сталина, созвонившись с Сергием и отрекомендовавшись представителем Совнаркома, я передал вышеуказанное и попросил обменяться мнениями с митрополитами Алексием и Николаем, если они находятся в данное время у митрополита Сергия.

После этого доложил т. Сталину, что митрополиты Сергий, Алексий и Николай благодарят за такое внимание со стороны Правительства и хотели бы, чтобы их приняли сегодня.

Двумя часами позднее митрополиты Сергий, Алексий и Николай прибыли в Кремль, где были приняты т. Сталиным в кабинете Председателя Совнаркома Союза ССР. На приеме присутствовали т. Молотов и я.

Беседа т. Сталина с митрополитами продолжалась 1 час 55 минут.

Тов. Сталин сказал, что Правительство Союза знает о проводимой ими патриотической работе в церквах с первого дня войны, что Правительство получило очень много писем с фронта и из тыла, одобряющих позицию, занятую церковью по отношению к государству.

Тов. Сталин, коротко отметив положительное значение патриотической деятельности церкви за время войны, просил митрополитов Сергия, Алексия и Николая высказаться об имеющихся у патриархии и у них лично назревших, но неразрешенных вопросах.

Митрополит Сергий сказал т. Сталину, что самым главным и наиболее назревшим вопросом является вопрос о центральном руководстве церкви, т. к. почти 18 лет [он] является патриаршим местоблюстителем и лично думает, что вряд ли где есть столь продолжительные вреды [трудности], что Синода в Советском Союзе нет с 1935 г., а потому он считает желательным, что[бы] Правительство разрешило собрать архиерейский Собор, который и изберет патриарха, а также образует орган в составе 5 - 6 архиереев.

Митрополиты Алексий и Николай также высказались за образование Синода и обосновали это предложение об образовании как наиболее желаемую и приемлемую форму, сказав также, что избрание патриарха на архиерейском Соборе они считают вполне каноничным, т. к. фактически церковь возглавляет бессменно в течение 18 лет патриарший местоблюститель митрополит Сергий.

Одобрив предложения митрополита Сергия, т. Сталин спросил:

а) как будет называться патриарх,

б) когда может быть собран архиерейский Собор,

в) нужна ли какая помощь со стороны Правительства для успешного проведения Собора (имеется ли помещение, нужен ли транспорт, нужны ли деньги и т. д.).

Сергий ответил, что эти вопросы предварительно ими между собой обсуждались и они считали бы желательным и правильным, если бы Правительство разрешило принять для патриарха титул патриарха Московского и всея Руси, хотя патриарх Тихон, избранный в 1917 г., при Временном правительстве, назывался “патриархом Московским и всея России”.

Тов. Сталин согласился, сказав, что это правильно.

На второй вопрос митрополит Сергий ответил, что архиерейский Собор можно будет собрать через месяц, и тогда т. Сталин, улыбнувшись, сказал: “А нельзя ли проявить большевистские темпы?” Обратившись ко мне, спросил мое мнение, я высказался, что если мы поможем митрополиту Сергию соответствующим транспортом для быстрейшей доставки епископата в Москву (самолетами), то Собор мог бы быть собран и через 3 - 4 дня.

После короткого обмена мнениями договорились, что архиерейский Собор соберется в Москве 8 сентября.

На третий вопрос митрополит Сергий ответил, что для проведения Собора никаких субсидий от государства они не просят.

Вторым вопросом митрополит Сергий поднял, а митрополит Алексий развил вопрос о подготовке кадров духовенства, причем оба просили т. Сталина, чтобы им было разрешено организовать богословские курсы при некоторых епархиях.

Тов. Сталин, согласившись с этим, в то же время спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как Правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно.

Митрополит Сергий, а затем еще больше митрополит Алексий сказали, что для открытия духовной академии у них еще очень мало сил и нужна соответствующая подготовка, а в отношении семинарий - принимать в них лиц не моложе 18 лет они считают неподходящим по времени и прошлому опыту, зная, что, пока у человека не сложилось определенное мировоззрение, готовить их в качестве пастырей весьма опасно, т. к. получается большой отсев, и, может быть, в последующем, когда церковь будет иметь соответствующий опыт работы с богословскими курсами, встанет этот вопрос, но и то организационная и программная сторона семинарий и академий должна быть резко видоизменена.

Тов. Сталин сказал: “Ну, как хотите, это дело ваше, а если хотите богословские курсы, начинайте с них, но Правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академий”.

Третьим вопросом Сергий поднял вопрос об организации издания журнала Московской патриархии, который бы выходил один раз в месяц и в котором освещались бы как хроника церкви, так и статьи и речи богословского и патриотического характера.

Тов. Сталин ответил: “Журнал можно и следует выпускать”. I Затем митрополит Сергий затронул вопрос об открытии церквей в ряде епархий, сказав, что об этом перед ним ставят [вопросы] почти все епархиальные архиереи, что церквей мало и что уж очень много лет церкви не открываются. ! При этом митрополит Сергий сказал, что он считает необходимым предоставить право епархиальному архиерею входить в переговоры с гражданской властью по вопросу открытия церквей.

Митрополиты Алексий и Николай поддержали Сергия, отметив при этом неравномерность распределения церквей в Советском Союзе и высказав пожелание в первую очередь открывать церкви в областях и краях, где нет совсем церквей или где их мало.

Тов. Сталин ответил, что этому вопросу никаких препятствий со стороны Правительства не будет.

Затем митрополит Алексий поднял вопрос перед т. Сталиным об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, в лагерях, в тюрьмах и т. д.

Тов. Сталин сказал им: “Представьте такой список, его рассмотрим”.

Сергий поднял тут же вопрос о предоставлении права свободного проживания и передвижения внутри Союза и права исполнять церковные службы бывшим священнослужителям, отбывшим по суду срок своего заключения, т. е. вопрос был поднят о снятии запрещений, вернее, ограничений, связанных с паспортным режимом.

Тов. Сталин предложил мне этот вопрос изучить.

Митрополит Алексий, попросив разрешения у т. Сталина, специально остановился на вопросах, имеющих отношение к церковной кассе, а именно:

а) митрополит Алексий сказал, что он считает необходимым предоставление епархиям права отчислять некоторые суммы из касс церквей и из касс епархий в кассу центрального церковного аппарата для его содержания (патриархия, Синод), и в связи с этим же митрополит Алексий привел пример, что инспектор по административному надзору Ленсовета Татаринцева такие отчисления делать не разрешила;

б) что в связи с этим же вопросом он, а также митрополиты Сергий и Николай считают необходимым, чтобы было видоизменено Положение о церковном управлении, а именно чтобы священнослужителям было дано право быть членами исполнительного органа церкви.

Тов. Сталин сказал, что против этого возражений нет.

Митрополит Николай в беседе затронул вопрос о свечных заводах, заявив, что в данное время церковные свечи изготовляются кустарями, продажная цена свечей в церквах весьма высокая и что он, митрополит Николай, считает лучшим предоставить право иметь свечные заводы при епархиях.

Тов. Сталин сказал, что церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку Правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР, и что, как он говорил об организации духовных учебных заведений, не возражая против открытия семинарий в епархиях, так не может быть препятствий и к открытию при епархиальных управлениях свечных заводов и других производств.

Затем, обращаясь ко мне, т. Сталин сказал: “Надо обеспечить право архиерея распоряжаться церковными суммами. Не надо делать препятствий к организации семинарий, свечных заводов и т. д.”.

Затем т. Сталин, обращаясь к трем митрополитам, сказал: “Если нужно сейчас или если нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру”.

После этого т. Сталин, обращаясь к митрополитам Сергию, Алексию и Николаю, сказал им: “Вот мне доложил т. Карпов, что вы очень плохо живете: тесная квартирка, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Поэтому Правительство хотело бы знать, какие у вас есть нужды и что вы хотели бы получить от Правительства”.

В ответ на вопрос т. Сталина митрополит Сергий сказал, что в качестве помещений для патриархии и для патриарха он просил бы принять внесенные митрополитом Алексием предложения о предоставлении в распоряжение патриархии бывшего игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре, а что касается обеспечения продуктами, то эти продукты они покупают на рынке, но в части транспорта просил бы помочь, если можно, выделением машины.

Тов. Сталин сказал митрополиту Сергию: “Помещения в Новодевичьем монастыре т. Карпов посмотрел: они совершенно неблагоустроенны, требуют капитального ремонта, и, чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI в. Правительство вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив вам 3-этажный особняк в Чистом переулке, который занимался ранее бывшим немецким послом Шуленбургом. Но это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк мы вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в этом особняке, а для того, чтобы лучше иметь представление об этом здании, мы сейчас вам покажем план его”.

Через несколько минут представленный т. Сталину т. Поскребышевым план особняка по Чистому переулку, дом 5, с его подворными постройками и садом был показан для ознакомления митрополитам, причем было условлено, что на другой день, 4 сентября1, т. Карпов предоставит возможность митрополитам лично осмотреть указанное выше помещение.

Вновь затронув вопрос о продовольственном снабжении, т. Сталин сказал митрополитам: “На рынке продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас продуктов на рынок колхозник выбрасывает мало. Поэтому государство может обеспечить продуктами вас по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение 2 - 3 легковые автомашины с горючим”.

Тов. Сталин спросил митрополита Сергия и других митрополитов, нет ли у них еще каких-либо вопросов к нему, нет ли других нужд у церкви, причем об этом т. Сталин спросил несколько раз.

Все трое заявили, что особых просьб больше они не имеют, но иногда на местах бывает переобложение духовенства подоходным налогом, на что т. Сталин обратил внимание и предложил мне в каждом отдельном случае принимать соответствующие меры проверки и исправления.

После этого т. Сталин сказал митрополитам: “Ну, если у вас больше нет к Правительству вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат, который будет называться Совет по делам Русской православной церкви, и председателем Совета предполагается назначить т. Карпова. Как вы смотрите на это?”

Все трое заявили, что они весьма благожелательно принимают назначение на этот пост т. Карпова.

Тов. Сталин сказал, что Совет будет представлять собою место связи между Правительством и церковью и председатель его должен [докладывать] Правительству о жизни церкви и возникающих у нее вопросах.

Затем, обращаясь ко мне, т. Сталин сказал: “Подберите себе 2 - 3 помощников, которые будут членами вашего Совета, образуйте аппарат, но только помните: во-первых, что вы не обер-прокурор; во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность церкви”.

После этого т. Сталин, обращаясь к т. Молотову, сказал: “Надо довести об этом до сведения населения, так же как потом надо будет сообщить населению и об избрании патриарха”.

В связи с этим Вячеслав Михайлович Молотов тут же стал составлять проект коммюнике для радио и газет, при составлении которого вносились соответствующие замечания, поправки и дополнения как со стороны т. Сталина, так и отдельные со стороны митрополитов Сергия и Алексия.

Текст извещения был принят в следующей редакции:

“4 сентября с. г. у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР т. И. В. Сталина состоялся прием, во время которого имела место беседа с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем.

Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах православной церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания патриарха Московского и всея Руси и образования при патриархе Священного Синода.

Глава Правительства т. И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий.

При беседе присутствовал Заместитель Председателя Совнаркома СССР т. В. М. Молотов”.

Коммюнике было передано т. Поскребышеву для передачи в этот же день по радио и в ТАСС для напечатания в газетах.

После этого т. Молотов обратился к Сергию с вопросом: когда лучше принять делегацию Англиканской церкви, желающую приехать в Москву, во главе с архиепископом Йоркским?

Сергий ответил, что, поскольку Собор епископов будет собран через 4 дня, значит, и будут проведены выборы патриарха, англиканская делегация может быть принята в любое время.

Тов. Молотов сказал, что, по его мнению, лучше будет принять эту делегацию месяцем позднее.

В заключение этого приема у т. Сталина выступил митрополит Сергий с кратким благодарственным словом к Правительству и лично к т. Сталину.

Тов. Молотов спросил т. Сталина: “Может, следует вызвать фотографа?”

Тов. Сталин сказал: “Нет, сейчас уже поздно, второй час ночи, поэтому мы сделаем это в другой раз”.

Тов. Сталин, попрощавшись с митрополитами, проводил их до дверей своего кабинета.

Данный прием был историческим событием для церкви и оставил у митрополитов Сергия, Алексия и Николая большие впечатления, которые были очевидны для всех, кто знал и видел в те дни Сергия и других.

Так зачем это было нужно "добрым и великодушным" англичанам , всю свою историю пекущихся о "благополучии" народов земли? Зачем это было нужно мелкобритосам, посадившим в свое время на опиум весь Китай? Зачем им возстановление логически закончившей свою историю церкви, уничтоженной Богом в 1917году? Зачем было нужно наглосаксам возстанавливать этот завершившийся этап в жизни рускаго народа?

Мне кажется у меня есть ответ на этот вопрос -

ДЛЯ ОБРЕТЕНИЯ КОНТРОЛЯ НАД НАСЕЛЕНИЕМ СССР, А ПОЗЖЕ И России , ПОСРЕДСТВОМ почившей в Бозе "СТАРОЙ ВЫВЕСКИ".И похоже что именно сейчас мы подходим к завершающему этапу этого действа.

История восстановления Московской патриархии Сталиным в 1943 году

Со дня знаменитой встречи вождя с православными иерархами прошло более 60 лет.

Сталин выделил Патриархии здание в Чистом переулке, которое ранее занимал германский посол Шуленбург

Летом 1942 г., когда Красная Армия терпела сокрушительные поражения в Крыму, в районе Харькова, под Воронежем и в Донбассе, когда ударная группировка немецких войск прорвалась в большую излучину Дона, в Москве готовилось роскошное издание книги, само название которой звучало более чем претенциозно: «Правда о религии в России». 16 июля 1942 г. книга была подписана к печати и вскоре издана тиражом 50 тыс. экземпляров.

Накануне

«Правду о религии в России» готовили к публикации в типографии бывшего «Союза воинствующих безбожников», по оплошности оставив гриф антирелигиозного издательства на части тиража. Предназначавшаяся преимущественно для распространения на Западе (в США, Англии, Швеции), на Ближнем Востоке и за линией фронта, книга имела некоторое распространение и в СССР, изумляя многочисленных атеистов, воспитанных в 1920-1930-х гг. в духе непримиримой классовой борьбы с «клерикальными пережитками».

Изумляться, действительно, было чему. Впервые за долгие годы Русской Православной Церкви дали возможность громогласно заявить о себе, публично указав мировой общественности, что свобода совести - неоспоримый факт конфессиональной жизни в СССР, что в советской стране никто и никогда не покушался на права верующих, а наказания и преследования затрагивали только клириков, выступавших против «народной власти». «Нет, Церковь не может жаловаться на власть, - писал в книге Патриарший местоблюститель и Московский митрополит Сергий (Страгородский). - В нынешнем (1942 г. - Прим. С. Ф.) году праздник Пасхи прошел при исключительных обстоятельствах. Над страной нависли грозные тучи. Она терпит лютое нашествие фашистов. Москва на осадном положении. Тем не менее правительство, идя навстречу желаниям верующих, в пасхальную ночь разрешило совершение богослужения в 12 часов ночи, хотя это было сопряжено с большим риском. Так где же гонение на Церковь?». Действительно, где же гонение?!

О гонении

За 15 лет до того, 29 июля 1927 г., митрополит Сергий подписал знаменитую «Декларацию», которая стала ценой легализации Православной Церкви в СССР. В «Декларации» указывалось, что, оставаясь православными, необходимо помнить долг быть гражданами СССР, радоваться успехам Родины и огорчаться ее неудачам. Но главное было не в словах. Именно тогда власти добились от Сергия и его Синода права контролировать кадры духовенства. Осуществление контроля над Церковью со стороны безбожной власти - принципиальная победа большевиков на «религиозном фронте», многое предопределившая на десятилетия вперед.

Правда, тогда судить об этом было преждевременно: оставалась надежда, что после «церковной капитуляции» советская репрессивная машина если не остановится, то, по крайней мере, ослабит свои обороты. Ничего подобного не произошло. 1930-е годы стали для Русской Церкви (как и для других религиозных организаций СССР) роковым временем. Считается, что к 1941 г. за веру было репрессировано 350 тыс. православных (из них не менее 140 тыс. священнослужителей). Особенно большую кровавую жатву собрал 1937 год: тогда было арестовано около 137 тыс. православных, причем 85,3 тыс. их них расстреляли.

Разумеется, в то время арестовывали и расстреливали не только сторонников митрополита Сергия («сергиан»), но также и его противников «справа» (иосифлян, григориан, катакомбников) и «слева» (обновленцев). С религией решили покончить в кратчайшие сроки. К началу Второй мировой войны без учета присоединенных в 1939 - 1940 гг. Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии в СССР было не более 300 - 350 действовавших православных храмов. В 25 областях России не было ни одной церкви, в 20 - от одной до пяти. Комментировать здесь нечего: власти откровенно демонстрировали, что лояльная Церковь им так же не нужна, как и не признающие ее нелегальные религиозные структуры.

Новая ситуация и старые проблемы

Можно предположить, что для большевистского руководства, прежде всего для Сталина, вопрос о постепенном отходе от прежней схемы решения «религиозного вопроса» первой половины 1930-х годов в СССР стал актуальным уже после всесоюзной переписи населения 1937 г. Тогда, проверяя тезис об отмирании в стране победившего социализма веры в Бога, в опросные листы был включен и пункт о религии. Из 97,5 млн. ответивших более 55 млн. (56,7%) заявили о своей вере в Бога! Учитывая, что тогда «классовая борьба» была в разгаре, что богоборчество официально поддерживалось мощью не только идеологической, но и репрессивной машины, подобное обстоятельство выглядело для властей удручающе.

Накануне крупной войны организационный разгром крупнейшей религиозной конфессии СССР мог оказаться политически невыгодным и привести к самым неприятным последствиям. Конечно, результаты переписи можно было пересмотреть (что достаточно быстро и осуществили), но заставить десятки миллионов людей пересмотреть свои мировоззренческие позиции - едва ли. К тому же осенью 1939 г. и летом 1940 г. в результате расширения территории Советского Союза его гражданами стали 7,5 млн. православных, не знавших советского варианта свободы совести. Быстро провести чистки и уничтожить религиозные святыни новых граждан было бы политически ошибочно и технически трудно.

Таким образом, в СССР накануне Великой Отечественной войны оказалось 64 православных монастыря и 3350 храмов. Организационно они оказались в подчинении митрополита Сергия - лояльного гражданина социалистической Родины. За весь период руководства легальной Православной Церковью с 1927 г. митрополит Сергий практически ни разу не пошел против интересов безбожных властей, отвергая (когда большевикам было нужно) сам факт гонений на веру. Без преувеличения можно сказать, что к началу 1940-х гг. он сумел сохранить лишь подобие церковной организации, ибо принципы, на которых власти в 1920-е гг. допустили официальное существование Православной Церкви «тихоновского направления» (как тогда говорили), в дальнейшем оказались самими же властями попраны.

Советская власть отказывала Церкви во взаимности и не отвечала на верноподданнические заверения ее священноначалия. Да и православных иерархов в СССР накануне войны осталось всего четверо: митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), управляющий делами Патриархии архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский) и управляющий Новгородской и Псковской епархиями архиепископ Николай (Ярушевич). После присоединения новых территорий Сергий (Воскресенский) был отправлен в Прибалтику, а в марте 1941 г. возведен в сан митрополита. Так же изменились полномочия архиепископа Николая: в 1940 г. его назначили экзархом Западной Украины и Белоруссии, а в марте 1941 г. он стал митрополитом.

Экзарх Латвии и Эстонии митрополит Сергий (1897-1944) вскоре после начала Великой Отечественной войны остался на занятой немцами территории, заявил о своей лояльности оккупационным властям и, разумеется, в дальнейших церковно-политических «комбинациях» сталинского руководства участия не принимал. Оставшиеся же в СССР митрополиты Сергий (Страгородский), Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич), напротив, стали главными действующими лицами разворачивавшихся тогда событий.

Особенно значима была роль Сергия (Страгородского) (1867-1944 гг.), человека несомненных дарований и большого честолюбия. Судьба этого иерарха поистине удивительна: он был председателем Религиозно-философских собраний в Санкт-Петербурге (1901-1903 гг.); был знаком с Григорием Распутиным; с 1905 г. регулярно вызывался для участия в заседаниях Святейшего Синода. После Февральской революции 1917 г. он оказался единственным «царским синодалом», вошедшим в «обновленный» революционным обер-прокурором В.Н. Львовым Синод. После появления в 1922 г. обновленческого движения Сергий одним из первых архиереев поддержал церковных самозванцев, но через несколько месяцев принес Патриарху Тихону покаяние и был принят в Церковь с сохранением сана.

Церковь и Отечественная война

22 июня 1941 г., узнав о немецком вторжении, митрополит Сергий сразу же пишет послание «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором безоговорочно заявляет о поддержке властей в предстоящей борьбе, напоминая православным о вождях русского народа - святых Александре Невском и Димитрии Донском. В любое другое время несанкционированное обращение к верующим могло стоить митрополиту головы. Однако в условиях разгоравшейся войны все прошло без последствий.

Сталин в своих первых военных выступлениях повторил пассажи сергиевского послания. 3 июля 1941 г. прозвучало необычное для коммунистического лидера обращение «братья и сестры» (наравне с «товарищами» и «гражданами»). Выступая на традиционном параде Красной Армии 7 ноября 1941 г., Сталин впервые упомянул героев прошлого: «Пусть вдохновляет вас в этой войне, - говорил вождь, обращаясь к армии, - мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!». Трудно сказать, использовал ли Сталин сергиевскую «подсказку», но очевидные совпадения митрополичьего послания и сталинской речи налицо.

Как бы то ни было, факт остается фактом: в 1941 г. вождь не был заинтересован в атеистической пропаганде. Единство народа перед лицом серьезной внешней угрозы не пустой звук. В подобных условиях не принять протянутую Сергием руку являлось верхом политической близорукости. А Сталин был прежде всего прагматик. Он прекрасно знал, что на захваченной территории немцы не препятствовали возрождению церковной жизни, что религиозный фактор учитывался гитлеровским руководством, и не хотел отдавать своим врагам такой козырь.

«Внешний фактор»

Сталин , как известно, активно добивался открытия Второго фронта, надеясь на военную помощь США и Англии. 1942 год стал временем, когда эти надежды стали постепенно оформляться в дипломатические акты. Советский диктатор знал о том, что Рузвельт интересовался состоянием «религиозного вопроса в России» и что положение Русской Православной Церкви весьма интересует английских союзников СССР .

Книга «Правда о религии в России», таким образом, должна была стать первым шагом на пути конструирования «правильных» (для общественного мнения Запада) церковно-государственных отношений в СССР. Однако остановиться лишь на пропагандистском моменте Сталин не мог: Запад должен был не только прочитать, но и услышать о положении верующих в России непосредственно от иерархов крупнейшей в стране Церкви. Подготовка такой встречи была делом непростым, но игра очевидно стоила свеч.

В начале осени 1943 г. руководители стран антигитлеровской коалиции (США, Англии и СССР) готовились к первой встрече в Тегеране. На эту встречу Сталин возлагал большие надежды, связанные с открытием Второго фронта. Стремясь воздействовать на союзников, советский диктатор использовал общественные движения Англии и США, в том числе и английский Объединенный комитет помощи Советскому Союзу. Во главе этого комитета тогда находился «красный настоятель» Кентерберийского собора Хьюлетт Джонсон, давний друг СССР и один из наиболее влиятельных клириков Англиканской Церкви. Джонсон рассматривался Сталиным в качестве важного партнера, который мог повлиять на процесс сближения позиций союзников.

Руководство Англиканской Церкви еще летом 1943 г. выразило желание посетить Москву. Накануне Тегеранской конференции подобный визит оказывался как раз кстати. Но для того, чтобы он прошел на высшем уровне, предпочтительнее было бы организовать встречу англиканской делегации не с местоблюстителем, а с Патриархом. Избрание Предстоятеля РПЦ после 18-летнего перерыва сразу показало бы союзникам, что в СССР православие пользуется всеми атрибутами самостоятельной конфессии, не испытывая государственного прессинга.

Зная, что конференция намечена на конец ноября, надо было торопиться, дабы успеть не только «продемонстрировать» Патриарха, но и получить политические дивиденды от этого «просмотра». Так сентябрь 1943 г. стал новой вехой церковно-государственных отношений в СССР.

Встреча в Кремле и избрание Патриарха

Для проведения новой политики в отношении Церкви нужно было определить, какой государственный орган будет претворять ее в жизнь. Сталин пришел к вполне логичному заключению, что эффективнее всего этим сможет заняться Наркомат государственной безопасности, созданный в апреле 1943-го.

С августа 1943 г. переговоры между представителями НКГБ и Московской Патриархии велись достаточно интенсивно. Тогда же Сергию (Страгородскому) разрешили вернуться в Москву из Ульяновска, где митрополит находился в эвакуации с конца 1941 г.

4 сентября в столице находились также и митрополиты Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич), еще в 1942 г. введенный в Чрезвычайную государственную комиссию по выявлению и расследованию немецких преступлений.

В тот день Сталин находился на своей даче в Кунцево, где обсуждал церковные вопросы с Георгием Маленковым и Лаврентием Берией, а также с полковником госбезопасности Георгием Карповым, с 1940 г. возглавлявшим 3-й отдел 5-го управления НКВД. Этот отдел занимался церковными делами в центральном аппарате наркомата. Вождь интересовался нуждами Русской Православной Церкви, бытом иерархов, расспрашивал о Патриархе Тихоне. Однако больше всего Сталина волновали внешнеполитические связи РПЦ.

Сегодня среди исследователей практически нет сомнений в том, что Сталин хотел превратить Русскую Церковь в своеобразный центр международного православия, который устраивал бы Кремль и отвечал его внешнеполитическим амбициям. Собственно, в Кунцеве и были принципиально решены основные вопросы церковной жизни.

Сразу же после встречи со Сталиным Карпов созвонился с митрополитом Сергием и сообщил ему, что правительство готово принять иерархов, когда они захотят: сегодня, завтра или в любой другой день. Разумеется, митрополит ответил, что они согласны приехать немедленно. Поздно вечером в Кремле митрополиты Сергий, Алексий и Николай встретились с тем, кто всего за несколько лет до этого совершенно сознательно позволял уничтожать Церковь. Сталин поблагодарил иерархов за патриотическую деятельность и поинтересовался проблемами Церкви. Митрополит Сергий поднял вопрос об избрании Патриарха, для чего, по его мнению, необходимо было созвать Поместный Собор. Сталин, естественно, проявил полное понимание, указав только, что в данных условиях лучше всего созвать не Поместный, а Архиерейский Собор. Власти спешили и даже предложили Сергию «проявить большевистские темпы» в деле организации этого Собора, обещая всемерную помощь и поддержку. В итоге было принято совместное решение об открытии Собора 8 сентября.

Сталин считал необходимым воссоздать духовные академии и семинарии, но местоблюститель был вынужден отказаться, полагая, что на тот момент у Церкви хватит сил лишь на богословские курсы. Легко был решен и вопрос об издании Журнала Московской Патриархии: власть, давно сломившая даже намек на сопротивление, могла не опасаться, что в церковном журнале появятся материалы, в которых она не заинтересована. Сталин не возражал даже против того, чтобы советские власти рассмотрели список репрессированных клириков на предмет возможной реабилитации. Не забыл он и «квартирный вопрос», выделив Патриархии здание в Чистом переулке, которое ранее занимал германский посол Шуленбург. Тогда же митрополиты были проинформированы о создании Совета по делам РПЦ во главе с Георгием Карповым.

8 сентября 1943 г. 19 иерархов, некоторые из которых были недавно освобождены из мест заключения, избрали нового Патриарха. Им стал митрополит Сергий (Страгородский). Через шесть дней было принято постановление об организации Совета по делам РПЦ. После многих лет репрессий подобные изменения в религиозной жизни воспринимались как начало новой эры. Ныне покойный архиепископ Михаил (Мудьюгин) вспоминал, что после сообщения в «Известиях» о встрече в Кремле некоторые партийные чиновники пребывали в шоке, спрашивая: «Что же, нас теперь заставят в церкви молиться?». Никто их молиться не заставил, и вскоре это стало ясно даже самым наивным.

Проблема заключалась в ином. Власть, когда ей потребовалось, призвала Православную Церковь себе на помощь, и Церковь сразу же откликнулась, самостоятельно озаботившись моральным прикрытием этого странного, на первый взгляд, призыва бывших гонителей. «Пусть Церковь была отделена от государства, - писали церковные биографы Патриарха Сергия вскоре после окончания Великой Отечественной войны, - но в этом отделении она обрела духовную свободу, не стесняемую никакой государственной опекой. Пусть государство считает религию частным делом, но для православных русских людей интересы веры неразрывно связаны с развитием, силой и славой Родины. Так наметились в сознании верующих основы взаимных отношений между Церковью и государством. Историческим выражением этого сознания и явился прием трех митрополитов главой советского государства И. В. Сталиным 4 сентября 1943 года».

Зачем государству вспоминать свои прошлые ошибки и преступления, если их не просто прощают, но и оправдывают, если сам новоизбранный Патриарх Сергий в своем послании 1943 г. заявил, что «явил нам Господь Свою благодеющую Десницу в истекающем государственном (!) году и тем, что «возглаголал в сердце правителей наших благое и о Церкви Своей Святой», что и привело к восстановлению у нас патриаршества». Откровеннее не скажешь. От «симфонии», как видим, отказываться трудно, хотя большевистская «симфония» не только изначально порочна, но и кощунственна: ведь от своих стратегических целей - построить безбожное государство - коммунисты никогда не отказывались.

Между прошлым и будущим

Спаянность с политической системой всегда дорого обходилась Православной Церкви в России. Не будем забывать, что в том же 1943-м «государственном» году было репрессировано более тысячи священнослужителей, из которых 500 человек казнили. Советское государство не стало и не могло по своей природе стать «истинным другом» Церкви, хотя иногда помогало ей восстановить «единство», как это было, например, в 1946 г. при ликвидации унии в Западной Украине.

Впрочем, после 1943 г. существование Русской Православной Церкви осложнялось не только тем, что она стала заложницей советских внешнеполитических планов, но и необходимостью публично оправдывать враждебный ей строй. Советскую систему было необходимо не только принимать, но и оправдывать. Отсутствие четкой грани между патриотизмом и верностью церковным принципам скорее не вина, а беда тех, кто шел вслед за Патриархом Сергием, часто вынужденно помогая созиданию «королевства кривых зеркал». Его крах в 1991 г. вполне естественно стал началом высвобождения Церкви от государственной опеки и приобретения ею опыта «не-симфонического» существования.

Слишком тесные государственные «объятия», даже если это объятия друга, неизбежно станут для Церкви политическим обручем. Это, думается, и есть главный вывод, который стоит сделать, вспоминая кремлевскую встречу 1943 г.

Сергей Львович Фирсов - профессор Санкт-Петербургского государственного университета.

«Патриаршество — неясный термин, который никак себя не проявил в истории Русской церкви», — сказал протоиерей Георгий Митрофанов, заведующий кафедрой церковной истории СПбДА. Каждое «патриаршество», начиная с 1589 года, имело новый смысл, а реальное значение патриархов мало чем отличалось от значения предстоятелей, не имевших такого титула. К XX веку у Русской церкви практически не было опыта независимого, канонически определенного в традиции предстоятельства и воплощённой в конкретных институтах или церковных постановлениях соборности.

Главное значение Собора 1917-1918 годов в том, что он стал едва ли не единственной в истории Русской церкви попыткой отреагировать на крах многовекового константиновского периода, связанного с определённым взглядом на её отношения с государством, убеждён ректор СФИ священник Георгий Кочетков. Собор впервые за много столетий вспомнил о церкви как о Церкви, попытался перевести стрелки часов на новую историческую эпоху. «Второе восстановление патриаршества» в 1943 году совершило разворот, стало страшной попыткой вернуться к идее симфонии, не оправданной реалиями жизни.

Участники семинара размышляли и о возможных путях преодоления в церковной жизни черт, которые она обрела в эпоху «второго восстановления патриаршества», в частности агрессии, обскурантизма, национализма, клерикализма, внутреннего и внешнего сектантства, недоверия, неверия и цинизма. В связи с этим разговор вышел на проблему духовного просвещения. «Чем более просвещённым становится христианин, тем более цельной становится его церковная жизнь и тем больше он может противостоять агрессии», — убеждён доктор исторических наук, профессор Сергей Фирсов (СПбГУ).

Однако что понимать под христианским просвещением? Можно ли его напрямую связывать с увеличением числа дипломированных священнослужителей? Протоиерей Георгий Митрофанов считает, что просвещение несводимо к образованию. Главное, чего не хватает в современной церковной жизни, в том числе и в духовных школах, — это изменение отношений между людьми. В церкви нужна проповедь не только словом, но и жизнью. С ним солидарен отец Георгий Кочетков, он связывает основную задачу христианского просвещения с изменением отношения к жизни, к человеку, к церкви, к обществу. Именно этой цели служит и подлинная катехизация, оглашение, в нормальном случае предшествующая духовному образованию, добавил он.

1939 году высшие советские власти во главе с тогдашним главой СССР И.В.Сталиным сменили отношение к православной церкви.
Эта перемена отношения не была искренней,а была лишь политическим ходом. Как известно 1 сентября 1939 года началась Вторая Мировая Война.
Гитлеровский вермахт захватывал одну страну за другой. То, что Гитлер нападет рано или поздно и на нашу страну не для кого не являлось секретом.
И Сталин, будучи далеко не глупым человеком, прекрасно понимал, что советская интернационалистическая идеология не сможет реально противостоять ультранационализму, который проповедовали нацисты. Нужно был воззвать к патриотизму людей. И одним из инструментов такого призыва к патриотизму по мнению бывшего семинариста Иосифа Джугашвили могла стать православная церковь.
По этому "кремлевский горец" времено сменил гнев на милость и в отношениях между властью и церковью началось некоторое потепление.
11 ноября 1939 года вышло секретное постановление Совета Народных Комиссаров СССР, которое отменяло постановление того же Совнаркома от 1919 года о признании Русской Православной Церкви вне закона.
В 1940 году православной церкви позволили назначить Митрополитов в Минске, Киеве и ряде других республиканских центров. Был назначен и Патриарший Экзарх (наместник) недавно присоединенной Прибалтики.
22 июня 1941 года грянула Великая Отечественная Война.
В 12 часов дня 22 июня к народу обратился тогдашний Председатель Совнаркома В.М.Молотов. И спустя час в 13 часов в Москве в Богоявленском соборе в Елохове к верующим обратился Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий (Старгородский). Владыка Сергий заявил, что церковь в это трудное время остается с народом и "благословляет небесным благословением" подвиг защиты Отечества.
Впервые за весь советский период слово высшего православного Архиерея зачитывалось перед войсками и в тылу, так же как и слова советских вождей.
Церковь собирала пожертвования на помощь раненым и на создание воинских частей. Так на пожертвования Русской Православной Церкви была сформирована танковая колонна Димитрий Донской, наводившая ужас на фашистов.
Имели место и чудеса Высшей Помощи.
Так 8 сентября 1941 года, когда на грани сдачи был Ленинград Сталину передали письмо от Митрополита Ливанского Илии (Антиохийская Патриархия).
Владыка Илия сообщал, что ему явилась Сама Матерь Божия и заявила, что Россия будет спасена если в ней будут открыты храмы и монастыри, возобновлено Богослужение.
Также было сказано, что нельзя сдавать Ленинград, Сталинград и Москву.
Советские власти впервые за весь период своего существования прислушались к такому посланию. В Ленинграде верующие во главе с Митрополитом Алексием (Симанским) будущим Патриархом Алексием I обошли линию фронта с Казанской Иконой Божией Матери. И не смотря на чудовщиную Блокаду не один враг не прорвался в город.
Осенью 1941 года в самое тяжелое время вокруг линии обороны Москвы был совершен "воздушный Крестный Ход". Священники на самолете облетели линию обороны с Тихвинской Иконой Божией Матери. Во время полета служился молебен о спасении столицы и столица была спасена.
19 ноября 1942 года контрнаступление под Сталинградом началось с молебна возле Казанской Иконы Божией Матери в вновь пришла победа.
В конце лета 1943 года после победы под Курском фактически произошел перелом в войне. Немцы уже не могли проводить крупных наступательных операций и Победа была лишь вопросом времени.
В это же время Сталин понял, что православную церковь можно использовать в своих целях и после войны и решил дать ей еще одно "послабление".
7 сентября 1943 года он вызвал в Кремль Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия, Митрополита Алексия (Симанского) и Митрополита Николая (Ярушевича). На встрече присутствовали также В.М.Молотов и полковник НКГБ Карпов, который позднее многие годы будет курировать Патриархию.
На этой встрече Сталин решил передать в ведение Русской Православной Церкви особняк в Чистом Переулке,а главное решил разрешить созвать Архиерейский Собор, на котором было "дозволено" избрать нового Предстоятеля.
8 сентября 1943 года этот Архиерейский Собор был созван. А 12 сентября новым Патриархом Московским и всея Руси стал Митрополит Сергий (Старгородский). Интронизация нового Предстоятеля совершилась 14 сентября 1943 года в Богоявленском соборе в Елохове. Так 18-ти летнее вдовство церкви кончилось.. И с той поры слава Богу, столь большого вдовства у церкви больше не было и дай Бог и не будет!